Бесконечная история: интервью с BlurВ последние годы все уже успели попрощаться с Blur: тихо сказать "пока" или проревев "Parklife!". И что же сделали участники группы, когда все уже смирились с фактом, что от них больше ничего не стоит ждать? Взяли и возобновили музыкальную деятельность. И выпустили отличный альбом "The Magic Whip".
Даниэль Кох встретился с Алексом Джеймсом и Грэмом Коксоном, чтобы узнать как это произошло.
Вы не чувствуете, что вас на самом деле на**али? К чему была эта боль расставания, бремя которой вы несли все эти годы? Например, когда 28 июня 2009 года на фестивале "Glastonbury" порядка 90 000 человек без малого 2 часа стояли, внимая музыкантам, до одури горланили "Tender", радовались, когда Албарн и Коксон вместе пели "Come on come on get through it" , а те выглядели так, будто действительно получают удовольствие от этого реюниона. Зачем было вновь собираться на выступлении в 2013-м на Berlin Festival с печальным сознанием того, что сейчас это точно последний раз, когда мы видим группу вместе? И затем ставя все их 7 альбомов на полку, печалясь о том, что не хватает денег, чтобы купить бокс-сет "21"?
Почему, наконец-то почувствовав свободу от Blur, ты замечаешь насколько прекрасен сольный альбом Деймона Албарна "Everyday Robots" и что можно существовать без этой группы, продолжая в таком духе и дальше, слушая гитарные альбомы Грэма Коксона? Повлияли ли эти постоянные взлёты и падения на то, чтобы сейчас, как будто это самая обычная вещь в мире, иметь возможность держать в руках новёхонький альбом Blur? Вы ведь не серьёзно!
Но они серьёзны как никогда. Blur вернулись и, скорее всего, именно благодаря тому, что последние годы они работали над разнообразными проектами, вы не слегли с учащённым дыханием от известия о реюнионе. Ведь "The Magic Whip" - это не только первый альбом за 12 лет, но и первый альбом в полном составе за последние 16 лет. Это само по себе является сенсацией. Но как так вышло?
На пресс-конференции 19 февраля 2015 года в лондонском Чайна-тауне Деймон Албарн сделал следующее заявление: "Это всё Грэм виноват. У меня были смешанные чувства при мысли о Blur. После шоу 2013 года я думал, что история рассказана до конца. Не было никаких особо серьёзных причин, но я знал, что мы не можем выступать с новыми концертами, если у нас не будет новых песен". Что именно так и произойдёт Албарн не подозревал.
Спустя пару недель после пресс-конференции группа была приглашена на интервью в Лондоне. В шикарных апартаментах между Грин-парком и Гайд-парком меня ожидают Алекс Джеймс и тот самый "виновный" Грэм Коксон. В этот раз СМИ придется обойтись без Деймона Албарна, который накануне отмечал свой день рождения.
На альбоме заметно, что тут никто за собой коллег не тащит через очередной промо-альбом-реюнион-тур: видно, что никто толком и сам не знает как их снова угораздило…
Алекс Джеймс сидит в своём кресле как подлинный прожигатель жизни, которым, по сути, и является. Игра на басу является лишь частью его деятельности. Джеймс - известное лицо в мире фуд-журналистики и уже в течение нескольких лет удостаивается наград как производитель сыра. Под маркой "Alex James Presents" он предоставляет британским супермаркетам сорта вроде простого "Blue Monday" или козьего сыра с тимьяном "Farleigh Wallop", удостоенного "British Cheese Award" в 2008 году. Простите за плоскую игру слов, но Алекс действительно cheesy (с англ. сленговое - попсовый), потому что слишком обаятельный и красивый.
Грэма Коксона же, напротив, сразу хочется усыновить, хотя ему уже за сорок, он является отцом семейства и гитаристом с одной из самых захватывающих техник игры современности. Тем не менее, его живой, немного задротский, беспокойный характер, внешне подкрепляемый солнцезащитными очками с фиолетовыми стёклами, позволяет ему вести себя как будто он и правда юный гений.
Грэм, я слышал, что это ты виноват, что мы тут сидим.
Грэм Коксон: Наверное отчасти правда. Но на самом деле виноват Гонконг. Мы там застряли, когда в 2013 году внезапно отменили выступление в Тайване. К нашим услугам была студия со всем необходимым оборудованием. Сбежать друг от друга мы не могли и думали: вот же чёрт! Я виноват лишь в том смысле, что в прошлом сентябре я решил взяться за музыку, которая возникла там.
Откуда возник этот импульс?
Грэм Коксон: Мне было скучно. Сидел дома на диване - музыкант, который не знает куда себя деть. Эти отрывки не выходили у меня из головы, так что я сказал Деймону, что с удовольствием бы послушал их ещё и, возможно, попытался бы что-нибудь с ними сделать. Казалось, что он сказал "да, пожалуйста!" практически с облегчением.
Алекс Джеймс: Все мы чувствовали, что в те дни в Гонконге произошло нечто особенное. Всё было почти так же, как и на наших первых репетициях. Если бы это уже была запись на студии, мы бы не справились. Мы отыграли несколько концертов, не всегда будучи довольными сами собой. Были расслабленны, полны идей и пытались выпустить их в мир.
Грэм Коксон: Мы сидели очень близко друг к другу, причём не в самой студии, а практически перед микшерным пультом. Костяки песен, определённые мелодии, настроение - всё это возникло в те 5 дней. "The Magic Whip" редактировался самим Гонконгом.
На мой взгляд на "The Magic Whip" вы звучите очень органично, как раз как настоящая группа, которая долго репетировала.
Грэм Коксон: Чтобы добиться такого эффекта, у нас есть Стивен Стрит (музыкальный продюсер). Он наш друг, хорошо нас знает и с ним ты можешь быть уверен, что он отнесётся к твоей музыке с должным уважением. Я доверил ему отделять хорошие куски от не особо удачных. Это было круто.
Алекс Джеймс: Тут всё вместе: удачное сочетание четырёх друзей, которые очень продуктивно джемили вместе, передовая звукозаписывающая техника и терпение Грэма, который взвалил на себя эту махину. Песня "New World Towers" изначально была гигантским, шумным, диким, необузданным зверем, на которого Грэм накинул вожжи.
Грэм Коксон: Мне нравится этот образ. Каждый день я будил маленького монстра, чтобы наблюдать как он растёт. Я дал ему небольшую морковку, чтобы он набрался сил. Я был в роли координатора: подготавливал вещи, открывал новые пространства, которые можно заполнить жизнью. И прежде всего я хотел вдохновить Деймона. Иногда под конец рабочего дня, глядя на результаты он говорил "Аррррр, это чушь!". А иногда Деймон приплясывал как гигантская горилла, матерясь и напевая - это ХОРОШИЙ знак.
Алекс Джеймс: На самом деле паршиво, что в твоих руках всё, кроме вокала.
Грэм Коксон: Я думаю, что слышно, что я хочу создать определённый звук. Я называю его фолком будущего. Представляю себе как бы старинная песня "Greensleeves" звучала на Юпитере. Кроме того и Гонконг оказал большое влияние на атмосферу. В больших городах я себя чувствую немного потерянным, побаиваюсь. Но Гонконг был сильнее, потому что этот город действует на тебя так, будто ты уже переместился в будущее, а остального мира ещё нет.
До реюниона у вас уже был фильм, сборник "Best of", переиздание всех работ, куча концертов, на каждом из которых у слушателя было чувство, что всё это в последний раз. А теперь всё снова, да ещё и с новым материалом. Вы над нами издеваетесь?
Алекс Джеймс: Ха, нет, мы не при делах. Мы же сами не знали, что в нас ещё есть что-то от Blur. Просто звёзды удачно сложились. И мы испытали душевный подъём, потому что после нашего выступления на Олимпиаде мы получили предложения сыграть в разных уголках света, многие из которых мы даже и не знаем где находятся. Ты внезапно стоишь где-нибудь в Джакарте или Монтевидео перед десятью тысячами человек, которые знают каждую строчку из песни и плачут от радости. Так мы поняли как много ещё жизни в наших песнях и в нашей музыке.
Грэм Коксон: Мы не хотели ни над кем издеваться. Мне скорее кажется, что люди виноваты. Вопрос витал в воздухе. Каждый хотел знать: "У вас есть что-нибудь новое?". Я даже не знаю сколько способов сказать "Я не знаю" я придумал за последние годы. Мне было ясно: мы не можем продолжать без новой музыки. Для этого нам сначала нужно было найти новый способ совместной работы. В этот раз сработало отлично. Плохо, что им больше не воспользоваться. Но надо жить дальше.
