Затишье перед бурей: интервью с Флоренс Уэлч | Статьи | British Wave

После пышной театральности "Ceremonials" третий альбом Florence + The Machine "How Big, How Blue, How Beautiful" кажется очень сдержанным и личным.

Флоренс Уэлч рассказала Эмили Маккей, как она сумела побороть множество демонов, смирившись с собственной уязвимостью.

Совсем недавно создатели книги комиксов "Phonogram" опубликовали новую серию под названием "The Wicked – The Divine". В них основной постулат о том, что музыка – это магия, меняющая обыденность, переходит на новый уровень: в нашем мире поп-звезды – это боги, избранные из числа простых смертных и наделенные невероятной чудотворной силой. В чем подвох? Как только человек становится божеством, ему остается жить всего два года. Все "боги" в этой серии напоминают реальных исполнителей: Боуи, Принс, Рианна.

Богиня солнца Аматерасу выглядит подозрительно знакомой. Огненные волосы, яркий макияж, широкие белые юбки и рукава… "О боже, что это… О БОООЖЕ!" Флоренс Уэлч переходит на кричащий шепот, когда я показываю ей эти страницы, сидя рядом с ней у нее на кухне. Я рассказываю ей и о правиле "оставшихся двух лет".

"В этом есть определенный смысл", – говорит она, аккуратно листая страницы. Наверное, многим из вас покажется вполне естественным, что Аматерасу – это именно Флоренс. Ее первые два альбома, "Lungs" и "Ceremonials", с их песнями-ураганами, песнями-катарсисами, отшлифованным звуком, яркими театральными клипами и шикарными фотосессиями, сотворили запоминающийся образ неистовой кельтской богини, королевы разрушительных страстей.

Однако, как и в комиксах "The Wicked – The Divine", божественная сила взимает плату со смертного человека, существенно сокращая его человеческую жизнь. Аматерасу по книге – это семнадцатилетняя Хейзел Гринуэй из Эксетера. Почти как Флоренс Уэлч… хотя Флоренс 28, и она из Кэмбервелла. В своем новом альбоме "How Big, How Blue, How Beautiful" Флоренс пожертвовала сверхспособностями, обретя при этом новую, более приземленную, но более полезную в повседневной жизни силу.

"У нас были выступления между туром в поддержку "Ceremonials" и выходом этого альбома, – говорит она, – и я по-прежнему надевала эти платья. Я чувствовала себя странно… Мне казалось, что это соответствуем грандиозному звучанию "Ceremonials". Когда ты надеваешь длинное платье и накидку, это в какой-то мере диктует, как вести себя на сцене… с другой стороны, это была своего рода защита, способ справиться с масштабом происходящего. Мне все это нравилось, но продолжать в таком духе было сложно".

После окончания тура "Ceremonials" у Флоренс был год, чтобы отдохнуть и набраться сил для записи следующего альбома. Вырвавшись из бесконечного цикла концертов, она чувствовала себя растерянной. Ей нужно было заново найти себя, понять, кто она такая вне сцены. Сложные отношения внесли еще больше сумятицы в ее душевное состояние, и она решила на время укрыться от мира в том месте, где мы с ней встретились: очаровательный лондонский дом и небольшой сказочный сад с густой живой изгородью и буйно разросшимися розами.

Уютные комнаты заполнены антикварными вещами, массивной деревянной мебелью, различными безделушками, кучей книг и журналов и бабочками в стеклянных сосудах. Есть еще солидный письменный стол, утопающий в бумагах, и коллекция корон, за одну из которых я нечаянно зацепилась. В туалете обнаружился расшитый пайетками хвост дракона, который нужно обвязывать вокруг талии.

"Когда заканчивается тур… трудно понять, что же на самом деле тебе нравится, – объясняет она. – Ты такая значительная (широко разводит руками, в стиле богини Флоренс), но здесь, в этом доме, все иначе. Я пыталась разобраться, например, в том, нравятся ли мне вечеринки. Я посещаю кучу вечеринок. Хочу ли я отношений? У меня ничего с этим не выходит. Что же тогда? Чего я ищу? Мне пришлось впервые за всю свою жизнь анализировать свои чувства. Я уже не могла просто отвлечься от всего и дать очередной концерт. Вообще, концерты обладают волшебным свойством снимать любой груз с плеч. Если выступление получилось хорошим, неважно, что случилось, неважно, что происходит в твоей личной жизни – это настоящее освобождение от внутренних демонов, полностью обновляющее меня".

В интервью, данном незадолго до выхода "Ceremonials", Флоренс говорила о том, что песни "Seven Devils" и "Shake It Out" – об изгнании собственных демонов, что это своего рода заклинания, способные изгнать страсть к саморазрушению, которая является частью ее натуры и которую она в период "Lungs" называла "Робот-Хаос" (вторя первоначальному названию группы – Florence Robot and Isa Machine). Она также размышляла о том, что настало время выбирать: то ли и дальше существовать в этом хаосе и потакать своим желаниям, то ли начать взрослеть. Сейчас подуставшая Флоренс становится застенчивой на вечеринках и церемониях награждения, удивляясь самой себе: "Но ведь мне это всегда нравилось, разве нет?".

Она признается мне, что раньше ее практически никогда не узнавали на улице, за исключением эпизода, когда она ехала в метро, и пассажиры, возвращавшиеся с футбольного матча, начали дружно петь "You've Got The Love". Наверное, людям казалось, что она должна быть семи футов ростом и постоянно ходить в накидке. Теперь же, когда в качестве промо к альбому "How Big, How Blue, How Beautiful" используются ее обычные, не приукрашенные фотографии, ей кажется, что ее стали узнавать чаще. На платформе станции метро в ее районе висит огромный постер. Она кажется более уязвимой, но не в плохом смысле.

Оглядываясь на альбом "Ceremonials", она вспоминает: "Это было ААААААА (отчаянно жестикулирует)! Превращение обычных вещей в волшебство и различные способы выразить свои мысли как можно туманнее. Потому что я не понимала точно, что хочу сказать. А теперь все стало понятным, и это в каком-то смысле смирило меня. Обычно мои чувства и все, что со мной происходит, становилось пищей для очередных фантазий. А тут вдруг у меня появилось много времени, и моя настоящая жизнь стала тем, что нельзя игнорировать. Это не было похоже на фантазию, скорее: "О, черт!" Но это было новое, чистое чувство, противоположное той хаотичной свистопляске, которая была раньше". Она указывает на картинки с изображением кружащейся Аматерасу. "Мне до сих пор все это нравится. Но я не хочу чувствовать себя так, будто я вынуждена соответствовать какому-то образу".

Все эти экзистенциальные размышления явно прослеживаются в текстах. В "How Big…" она борется и задает вопросы, вместо того чтобы отдаваться на милость судьбы или позволить эмоциям завладеть ею. "Я буду свободной, и я буду в порядке/хотя, возможно, не сегодня" – поет она в "Delilah", признавая, что "в свете дня есть опасность иного рода". Когда-то она боготворила воду, взывая из ее глубин, а теперь она смотрит в небеса, на которые ссылается в названии альбома, и призывает святых (одним из которых является Святой Иуда – покровитель безнадежных дел).

Лучше всего состояние души отражено в песнях "Mother" и "Third Eye". В первой героиня оказывается на вечеринке, где чувствует себя не в своей тарелке. Рядом с ней целуются парочки, но она уходит оттуда, бредет в ночи к фонтану и окунает ноги в воду. Типичное поведение Флоренс, но в этот раз она не находит в этом успокоения и честно признает: "Бесполезно загадывать желания/вода не приносит облегчения". "Third Eye" – песня, написанная Флоренс самостоятельно (помимо Изабеллы Саммерс ее со-автором долго время является Кид Хэрпун): "Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили/И заслуживаешь того, что тебе дано". Это обращение к самой себе?

"К сожалению, да, – признается она. – Было время, когда я считала, что это не так. Когда достигаешь определенного уровня славы и внимания, начинаешь чувствовать себя недостойной всего этого. А если присутствует чувство неудовлетворенности, это побуждает тебя идти к цели, появляется потребность в катарсисе, изгнании демонов. Я хотела научиться быть в ладах с самой собой".

Флоренс вдохновлялась не только личными эмоциями, но также черпала идеи из множества прочитанных книг, газетных статей, названий произведений искусства. Беглый осмотр ее владений выявляет наличие фотографии танцовщицы Пины Бауш в рамке, щедро украшенный том, посвященный русскому балету Дягилева, журналы, рисунки и книги, книги, книги… Ее поклонники с радостью отыскивают в песнях различные литературные отсылки и загадки, вроде отрывков из греческой мифологии и библейских аллюзий, пишут эссе на основе ее видеоклипов, а некоторые даже организовали читательский клуб, где обсуждают книги, рекомендованные самой Флоренс.

"Сейчас так много начитанных детей, – восхищается она. – Поэзия и чтение книг всегда играли большую роль при написании альбомов. Это здорово, что песни не носят исключительно личный характер, что они могут привлечь людей со схожими интересами".

В музыкальном плане альбом был вдохновлен поездками Флоренс на Ямайку и в Лос-Анджелес, где она, подобно многим людям до нее, ощутила, как пространство, тепло и свет пронизывают каждую клеточку ее тела ("Мы раскрыли глаза/и все предстало в ином свете", – поется в заглавном треке альбома). Она знала, что хочет "чего-то грандиозного, но не тяжелого", вдохновившись недавно обретенным кумиром Нилом Янгом (в октябре прошлого года она приняла участие в его благотворительном концерте Bridge School Benefit), а также пластинками The Beatles, The Rolling Stones, Тома Петти и Брюса Спрингстина, которые она переслушивала в поисках "более жесткого" звучания. При этом Флоренс ориентировалась и на последний альбом Фионы Эппл, в котором сила уживается с уязвимостью и эмоциональной открытостью.

И все же от стремления к помпезности не так легко отделаться, и продюсер Маркус Дравс, известный своей работой над альбомом Бьорк "Homogenic", а также сотрудничеством с Arcade Fire и Mumford & Sons, побуждал ее к более прямолинейному звучанию.

"Когда я только начала работать с Маркусом, у меня были в запасе песни в стиле "Ceremonials", – признается она. – Мы были зациклены на теме ведьм, и я уже представляла себе концептуальный альбом, завязанный вокруг суда над ведьмой, который проводился в Голливуде. Я воображала человека, который влюбляется в нее. Это было, в некотором роде, связано с событиями моей собственной жизни, но это, конечно, был эскапизм".

Вместо того чтобы начать работу над концептуальным альбомом (который, судя по описаниям, мог оказаться чертовски любопытным), Дравс полностью сосредоточился на более простых песнях, в которых эмоции Флоренс отображались менее завуалированно. Флоренс согласилась на это не сразу:

"Я думала: я что, просто должна называть вещи своими именами? А где же драма, где образность, где пышность и блеск? Он побудил меня к большей открытости. Но это меня пугало".

Дравс не только отнял у нее привычную образность, но также убрал звуковые барьеры, многослойные вокальные гармонии, а также, к большому огорчению Флоренс, наложил запрет на ревербератор. И все же, перепробовав кучу вещей, чтобы утихомирить беспокойный ум: медитацию, йогу, невероятно долгие прогулки, – Флоренс пришла к выводу, что работа с Дравсом была наилучшим способам собрать себя заново по кусочкам. Когда начался процесс записи, она каждый день металась из дома в студию и обратно, что, по ее словам, было "смиряющим опытом".

Флоренс пристрастилась к простому синему анораку, который позволял ей укрыться от мира и чувствовать себя в безопасности – поведение, явно не свойственное богине. Она облачалась в него ежедневно, сосредоточившись на работе, чтении и общении с "сумасшедшим котом", который появлялся в ее саду каждый раз, когда ей было грустно. Дом стал ее опорным пунктом. Здесь она могла спокойно решить не только, каким должен быть ее новый альбом, но и кем теперь стала она сама.

В конце концов, она осознала, что она не Галадриэль, не королева Будика, и даже не Стиви Никс, а живущая в южной части Лондона девушка из среднего класса с волосами, выкрашенными в рыжий цвет, которая, подобно многим другим людям старше 20, достигла того момента, когда амбиции реализованы, и приходит разочарование или меняются приоритеты. Обычные человеческие проблемы.

"Проблемы в отношениях, попытки разобраться в том, почему ты не можешь жить в ладах с самой собой – это обычные вещи, с которыми сталкиваются все люди, – говорит Флоренс. – Именно от этого я и отталкивалась, когда работала над песнями, в отличие от "Ceremonials", где я рисовала в воображении то, какой я хочу быть. Забавно, но Маркус, наверное, ожидал, что я въеду к нему на колеснице, размахивая клинком. У нас бывали моменты, когда он ждал от меня какого-нибудь воодушевляющего, мощного припева, а я говорила: "Слушай, приятель, я сейчас совсем не в том состоянии и не могу притворяться и писать припевы вроде: "Все будет замечательно, все будет классно!" Наверное, в конце концов, все действительно будет замечательно, но прямо сейчас я в этом совсем не уверена… В этих песнях на передний план выходит сила иного рода – умение примириться с собственными чувствами и эмоциями, такими, как гнев в песне "What Kind Of Man". Умение принимать и грусть, и невероятное блаженство. Эти песни проистекают из настоящих эмоций, которые мне хорошо знакомы".

Выяснив, какова же истинная Флоренс, она может вернуться к своему прежнему образу Флоренс-богини, не считая при этом, что она предала земную Флоренс или что ей нужно непременно носить анорак, чтобы быть "настоящей".

"Я читала книгу Патти Смит "Просто дети", когда записывала альбом. Она очень сдержанна и уверена в себе. Мне хотелось бы научиться творить волшебство, не прячась за маской".

Ник Кейв – еще один рок-шаман, который помог Флоренс примириться с самой собой. В документальной кино-биографии "20 000 дней на Земле" исследуется различие между звездой Ником Кейвом и человеком Ником Кейвом. Как он сам говорит в фильме: "Сначала ты переключаешься с одного на другое, но настает день, когда ты уже не можешь этого сделать и понимаешь, что стал тем, кого сам нафантазировал".

"Он говорит очень интересные вещи, о которых я размышляла, когда начинала работу над альбомом, – признается Флоренс. – "Я Ник Кейв и не могу быть тем, кем был раньше". Мне кажется, что, когда границы между реальностью и сценой размыты, это приносит определенную свободу. Я, наверное, чуть более необузданна и непредсказуема (принимает привычную театральную позу), чем другие. Мне по-прежнему нравятся длинные платья и накидки, но сейчас я чувствую себя комфортнее в новом образе".