Неудержимый Хозиер | British Wave

Мы живем в век суперзвезд "из соседнего двора", от Эда Ширана и Бена Ховарда до Хозиера, который в настоящее время отрывается по полной по обе стороны Атлантического океана.

Найэл Доэрти поехал в Нью-Йорк, чтобы узнать, что делает этого скромного ирландского певца неудержимым.

Трубадуры приходят к власти! Взгляните на чарты альбомов за последние шесть месяцев, и вы увидите их в TOP-20, с их эмоциональными гимнами и именами, которые вызывают в памяти какого-нибудь школьного приятеля: Эд Ширан, Джордж Эзра, Бен Ховард, Джеймс Бэй. Эти чувствительные молодые люди на данный момент являются звездами крупнейшей музыкальной сцены Британии – честные белые парни, пишущие серьезные песни о своих чувствах, даже если при этом они не чувствуют себя частью этой сцены. Потому что они сами по себе.

Вас можно простить, если вы думаете, что, поскольку сейчас довольно много новых певцов на внутреннем рынке, нет смысла импортировать новых. Но вы будете неправы. Потому что одна из ключевых фигур новой волны приплыла к нашим берегам через Ирландское море в 2014 году со своим колоссальным  хитом "Take Me To Church". Эндрю Хозиер-Бирн, так же известный, как Hozier, все еще на безумном взлете с тех пор.

Сидящий в ресторане на первом этаже торгового центра "Rockefeller" в Нью-Йорке двадцатипятилетний парень из города Брей в графстве Уиклоу напоминает человека, заряженного адреналином успеха: "Take Me To Church" набрала более 243 миллионов прослушиваний на сайте Spotify, а сопроводительное видео о нападении толпы на гей-пару просмотрели более 140 миллионов раз. Это одна из тех песен, которые выходят раз в несколько лет, – песня, которая звучит на ТВ, когда идешь спать, которую ставят в эфир, когда встаешь утром, и которая крутится в голове, когда просыпаешься среди ночи. Она везде. Это помпезный гимн всех обиженных и недовольных, идеальная композиция для демонстрации проникновенного блюзового пения Хозиера.

Хозиер даже не предполагал, что она дотянет хотя бы до "мейнстримной песни". Он никогда не хотел быть популярным, а мысль о славе и культе "селебрити" беспокоит его, но теперь он является ее частью. Подростки пишут ему о своих демонах, мамочки с окраин воспевают его последний клип на Фейсбуке, а болваны радиоведущие интересуются, было ли вообще у него "это".

"Буквально этим утром одним из первых вопросов на интервью был следующий: "Когда в последний раз у вас был секс?" – говорит он с ноткой недовольства, хотя в целом он ведет себя очень приветливо и вежливо. – Такого у незнакомцев не спрашивают. Ничто даже не подводило к этому вопросу!" Недавно ему довелось прочитать колонку со сплетнями, где обсуждалось, был ли он в отношениях с Тейлор Свифт.

"Это невероятно, когда смотришь на заголовок, а там какие-то выдумки", – говорит он, добавив, что они просто друзья, а эти сплетни – "вздор".

В Хозиере есть некая беззаботность и ранимость. Он поразительная личность – ростом с Питера Крауча и с длинными, волнистыми волосами, делающими его похожим на менее одержимую версию Рассела Брэнда. Он говорит спокойно и красноречиво, может отвлечься и начать рассуждать о вещах, которые не услышишь из уст поп-звезды. Например, о драматурге-марксисте Бертольте Брехте или о теории когнитивного диссонанса. Он не использует заезженных фраз, и ничто в нем даже не намекает на то, что он "парень с красной дорожки". Это плохо соотносится с тем фактом, что этот человек выступал на шоу "Victoria's Secret" в прошлом году с песней "Take Me To Church", стоя на подиуме, пока мимо него дефилировали модели в нижнем белье. Он смирился с этим неожиданным появлением в гламурном суперклубе, убедив себя, что так будет не всегда.

"Не могу представить себя под прицелом общественности в течение долгого времени", – говорит он.

Когда в прошлом году Хозиер готовил одноименный дебют, он представлял, что кривая его карьеры будет выглядеть как медленный подъем, который примерно после пяти пластинок приведет к чему-то схожему с тем, что он переживает сейчас. Он стремился к постепенному успеху PJ Harvey или Ника Кейва. Хорошо, что он был очень занят, говорит он, потому что у него не было времени понять, что происходит.

"Я не принял близко к сердцу странность всего этого, – объясняет он. – Может, поэтому мне потребовалось время, чтобы осознать, что все это происходит по-настоящему".

Хозиер с опасением относится к перенасыщению и "запихиванию музыки людям в глотку", особенно в Ирландии, где песня "Take Me to Church" вышла на год раньше, чем в остальном мире. Реакция на его успех, говорит он, нигде не была столь бурной, как здесь. Его родители гордятся им, их страхи, связанные с его решением бросить обучение музыке в Тринити-колледже в Дублине и стать певцом, наконец-то улеглись. Он был рожден в музыкальной среде и помнит период между тем, как научился ползать и ходить, и тем, как начал ездить на блюзовые концерты в Дублин, где его отец играл на барабанах. Когда ему было три года, отец включал фильм "Братья Блюз", и маленький Хозиер смотрел его, как диснеевский мультик.

"Я перематывал его и смотрел снова и снова", – говорит он.

Его родители принадлежали к католической церкви, но они не хотели навязывать детям свою религию. Хозиер и его брат росли квакерами. Ему нравилась незамысловатость их традиций.

"Там все просто, – говорит он. – Нет ни священников, ни служений, – никаких посредников".

Его родители были идеалистами, говорит он. Дом Хозиер-Бирнов был одним из тех, где игра в адвоката дьявола была ключом в семейных дискуссиях.

"В нашем доме было много дебатов, – говорит он. – Ты сидишь за столом, и кто-нибудь высказывает свое мнение, а другой, просто так, говорит: "Нет, ты не прав, потому что..."

Это сплоченная и творческая семья: мать Хозиера – художница, она придумывала обложки для каждого релиза, а брат – режиссер, который помогал в съемках будущего клипа.

Все изменилось в жизни Хозиера, когда ему было семь лет. Отец тяжело заболел, ему пришлось уйти на пенсию после операции, которая усадила его в инвалидную коляску из-за поврежденных нервов. В результате, Хозиер, по его собственным словам, замкнулся в себе и оставался таким, пока не повзрослел. Он не был тихим подростком и прикрывал любые тревоги очаровательными демонстрациями социального эксгибиционизма. Ему также нравилось наблюдать за людьми. Этот период повлиял на то, как он теперь видит мир.

"Я могу сказать с уверенностью, что других определяющих факторов нет, – говорит он. – Именно в то время окрасилась та призма, через которую я наблюдаю за тем, что меня окружает".

В нем есть внутренняя сила и уверенность в себе, которые сформировались в то время. Он говорит, что это были тяжелые годы, но он также вспоминает о празднованиях Рождества с теплом.

"Я не знаю, как моим родителям это удавалось, потому что у нас не было ни пенни. Каким-то образом моя мама сделала наше детство счастливым".

Хозиеру пора подниматься на тридцатый этаж в студию NBC, чтобы выступить на передаче "The Tonight Show With Jimmy Fallon". Он сыграет новую песню "Work Song" вместо "Take Me To Church". Хотя он настаивает, что ему до сих пор не надоело играть последнюю, он признается, что попытки достойно отыграть ее вживую на утреннем ток-шоу довольно утомительны. Когда он написал "Take Me To Church", он понимал, что эта песня – совершенно особенная.

"Это первая вещь, которой я был полностью доволен, а я редко радуюсь тому, что у меня получается".

На следующий день он сидит в гримерке в "Beacon Theatre" перед своим самым большим шоу в Нью-Йорке: исторический театр вмещает около трех тысяч человек, и билеты на выступление полностью распроданы. Джордж Эзра выступает на разогреве. Эзра популярнее в Великобритании, но в Штатах Хозиер лидирует. Он в хорошем расположении духа после утреннего появления на шоу "New York's Today". На улице ужасно холодно, и страшно думать о том, что тур закончится только к концу зимы: концерты расписаны вплоть до февраля 2016 года. Иногда это кажется невыносимо трудным, говорит Хозиер, но во время тура хорошо помогает режим. У него нет девушки ввиду количества времени, которое он проводит в дороге.

"Я живу на чемоданах, –  говорит он. – Я осознаю, что не могу посвятить себя чему-нибудь, и я также понимаю, что могу подвести кого-то".

Первая любовь стала для него серьезным переживанием, оставившим значительный след в его душе. И сами отношения, и разрыв, когда ему был 21 год, предоставили множество тем для песен его дебютного альбома.

"Этот альбом о грустной стороне любви, а также о том, как любовь заполняет пустоту в душе", – говорит он.

Он с детства привык считать, что у каждого человека есть эта пустота, которую нужно заполнить – другим человеком, работой, детьми или Богом.

"Альбом о том, что каждый человек цепляется за все, что угодно, чтобы справиться с проблемами, – говорит он. – Быть подростком было бы гораздо легче, если бы люди говорили: "Все несчастны, парень, не переживай!"

Многие песни на пластинке – об ощущении того, что ты неудачник, но также о том, что с этим можно жить.

"Ты всегда цепляешься за мысль "когда же станет лучше", – говорит он. – Но лучше может и не стать, а потом ты умираешь. Поэтому ощущение невозможности найти утешение свойственно людям. Это неизбежно".

Он улыбается и говорит, что зациклился на "теме конца" из-за усталости, обронив ирландское "Это важно!", чем свел на нет всю серьезность разговора. Это ощущение тревоги и аутсайдерства в его песнях – именно то, что позволяет фанатам устанавливать с ним эмоциональную связь. Недавно Хозиер получил одновременно три письма от разных фанатов, в которых они писали о приступах паники. Раньше он сам страдал от них, но сейчас говорит, что очень счастлив. В турне его сопровождает замечательная команда, а за кулисами все много общаются, наверное, потому, что большая часть его группы и работников – ирландцы. Они взяли с собой частичку родины в тур: в сумке, стоящей перед техотделом, среди пригласительных примостилась коробка чая Barry's из графства Корк.

Хозиер выходит на сцену в девять вечера, и, с того самого момента, как он начинает наигрывать госпел-блюзовую "Angel Of Small Death & The Codeine Scene", толпу в "Beacon Theatre" бросает в жар. У него гипнотический и мощный голос, подконтрольный ему и вместе с тем полный драматизма, чего за последние годы удалось достигнуть разве что Адель. Кажется, что все присутствующие знают слова каждой песни, и к концу выступления люди требуют еще. Когда медленная маршевая "Work Song" подходит к концу, Хозиер выглядит так, будто впал в медитативный транс из-за всеобщего преклонения.

После мы отправились в бар за углом, и он пил с группой и техперсоналом до раннего утра. Такие вечера редки на данный момент, потому что его загруженный график не позволяет ему страдать от похмелья. Он позволил себе, тем не менее, развлечься после церемонии "Grammy", появившись на вечеринке, которую устроил Сэм Смит в снятом доме в Бел-Эйр.

"Я никак не мог отойти от того, сколько людей там собралось, – говорит он. – Я ходил потрясенный".

Всю ночь он провел, цепляясь за единственных известных ему людей: Эда Ширана, с которым они нашли общий язык, Haim ("Я встретился с ними на той неделе, и мы поладили, будто вместе поджигали дом!") и Тейлор Свифт. Когда он увидел Кэтти Перри и Sia, зажигающих на танцполе, и заметил Эзру Кенига из Vampire Weekend и группу The Weeknd, собирающих вокруг себя толпу поклонников, он почувствовал себя туристом в этом странном мире. Однако теперь это и его мир. Хозиер нашел место, которому он принадлежит.